Введение

Актуальность исследования обусловлена тем, что поиск оптимальных путей дипломатического урегулирования ближневосточного кризиса представляет не только научный, но и практический интерес для нашей страны. Россия имеет собственные интересы на Ближнем Востоке, причем весьма существенные, которые надо защищать и продвигать. Они, эти интересы, настолько велики, что вполне попадают в категорию интересов национальной безопасности России. У России на Ближнем Востоке есть немалые экономические интересы. Только объем товарооборота со странами этого региона составляет порядка пяти миллиардов долларов ежегодно. Это не предел, учитывая экономические потенциалы России и государств Ближнего Востока. Поэтому экономическая дипломатия сейчас - в числе приоритетных. Для России было бы экономически выгодно урегулирование арабо-израильского конфликта. В ближневосточных странах работают более двухсот российских фирм. За ними - загрузка российских предприятий, рабочие места, поступления в бюджет. И по этой причине столь энергично российская дипломатия ищет политические развязки арабо-израильского конфликта.

Главной задачей повестки дня стала необходимость переломить конфронтационную тенденцию в отношениях между израильтянами и палестинцами, вернуть эти отношения в русло поиска политических решений.

Степень научной разработки проблемы. В первую очередь следует назвать глубокие исследования по Ближнему Востоку российских дипломатов В.В. Посувалюка «Мир и безопасность на Ближнем Востоке - достижима ли цель?» и А.Ф.Чистякова «Палестино-израильский конфликт: от переговоров к конфронтации»?»[17], «Мир на Ближнем Востоке только снится?»[18], «Ближний Восток: к согласию через диалог»?»[19], а также работы крупных российских дипломатов - востоковедов о путях и мерах укрепления доверия в ближневосточном регионе - В. Д. Средина, М.Л. Богданова, О.Г. Пересыпкина, А.Г.Бакланова.

Богатый фактологический материал и глубокий анализ арабо-израильского конфликта, причин его возникновения, этапов переговорного процесса, начиная с Мадрида, а также содействие Москвы в БВУ содержится в трудах Е.Д. Пырлина «Ближневосточный лабиринт», «Трудный путь к миру: взгляд из Москвы на проблему ближневосточного урегулирования», «100 лет противоборства. Генезис, эволюция, современное состояние и перспективы решения палестинской проблемы» ?».

Приоритеты национальной безопасности России излагаются в статьях и интервью Н.П.Патрушева, А.Е.Сафонова, В.Л.Шульца.

Несомненную ценность, с точки зрения методологии, при анализе конфликта на Ближнем Востоке представляет книга «Анатомия ближневосточного конфликта» Е.М.Примакова, работы Ю.Н.Гаврилова, С.А.Проскурина.

Объект исследования - российская дипломатия на Ближнем Востоке.

Предмет исследования - история становления российской дипломатии на Ближнем Востоке от первых предпосылок до современных дипломатических процессов.

Цель курсовой работы - исследовать российскую дипломатию в мирном процессе на Ближнем Востоке.

Задачи:

1.      изучить историю подготовки российских дипломатов для службы на Востоке;

.        исследовать дипломатическую миссию А.С. Грибоедова;

3.      рассмотреть современные мирные процессы на Ближнем и Среднем Востоке

4.      исследовать современную российскую дипломатию на Ближнем Востоке.

1. Теоретические аспекты исследования российской дипломатии на Ближнем Востоке

1.1 История подготовки российских дипломатов для службы на Востоке
 

В России в силу исторически сложившихся обстоятельств и географического положения страны Востока всегда (еще до первых попыток их научного познания) занимали очень большое место в делах российских официальных правительственных ведомств - дипломатического, военного, коммерческого. Оживленные торговые связи, поездки купцов, политические взаимоотношения, весьма интенсивный в отдельные периоды обмен посольствами и миссиями, военные конфликты в Азии расширяли познания о ней россиян и побуждали к её изучению.

Россия еще в XVI в., после завоевания Казанского и Астраханского ханств, покорения Сибири получила возможность прямого общения с Персией, Китаем. Через Иран и Закавказье пролегал «шелковый путь» с Востока в Европу. Здесь шли и новые, не изведанные пока дороги в другие страны. Но то, что было сделано для их поиска, а также для укрепления и развития уже налаженных связей с начала XVIII столетия, далеко превзошло все начинания предшествующих времен. Решение политических и коммерческих задач, унаследованных от XVI и XVII вв., сначала в Петровскую эпоху, а затем и при его преемниках было поставлено с большей определенностью и размахом.» Пётр, стремясь к достижению своей «великой цели» - получению Россией выхода к Балтийскому морю, не спускал глаз с Востока, зная хорошо его значение для России, зная, что материальное благосостояние России поднимется, когда она станет посредницею в торговом отношении между Европой и Азией.

Страны Востока, от Китая до Турции, одинаково обращали на себя внимание Петра», - писал С. М. Соловьев в своей «Истории России». Именно политическими планами будущего российского императора на Черном море, Кавказе, Ближнем Востоке определялся его интерес к странам этих регионов - к их языкам, истории, культуре. С указов Петра I начинается и изучение в России восточных языков, с его именем связаны первые научные работы, посвященные изучению стран Востока ?»[8, с.123].

Возрастание интереса к Востоку в Российской империи во второй половине XVIII в. обусловливалось рядом происходивших исторических событий. В это время были присоединены территории Северного Кавказа, Причерноморья, Крыма, был получен выход к Черному морю. Соседство с Китаем, Монголией, Японией и Кореей на Дальнем Востоке также требовало урегулирования отношений с этими странами. Непосредственно на территории империи располагались многочисленные восточные народы.

Расширение контактов с Востоком постоянно питало интерес к нему в самых разных слоях общества. Дипломаты, военные, купцы, чиновники, духовенство по роду своих обязанностей приобретали опыт общения с Востоком и накапливали практические знания о нем. Связанные с ним события, находили отражение в творчестве писателей, поэтов, журналистов. Восточная тематика была широко представлена в российской периодике тех лет. Издавалось большое количество переведенных с европейских языков работ по востоковедению. В течение XVIII в. и в начале XIX в. в России изучались многие восточные языки. Предпочтение отдавалось тем из них, знание которых было важным для дипломатических, военных и торговых целей.

В XVIII в. были заложены основы собраний восточных рукописей, книг, нумизматических коллекций, проделана большая работа по составлению словарей (в особенности китайского, монгольского и маньчжурского языков, приобретших со временем характер первоисточников). Российская китаистика в XVIII в. находилась на высоком европейском уровне. Помимо Китая и Монголии, в это время учеными уделялось также внимание изучению народов Сибири, Кавказа, Поволжья, Ближнего Востока.

Вкладом сотрудников Коллегии иностранных дел в XVIII в. можно считать подготовку переводчиков языков Ближнего и Дальнего Востока, переводы с восточных языков А. Л. Леонтьева, А. С. Агафонова, А. Г. Владыкина, труды выдающегося ученого своего времени Г. Я. Кера, работы В. М. Бакунина, П. А. Левашова, Ф. А. Эмина, учебные пособия, сбор восточных рукописей, книг, монет и редкостей [12].

Особенно интенсивным развитие обеих ветвей востоковедения -практического и научного - становится к началу XIX в. Внутри государства огромные пространства на окраинах населяли восточные народы, а внешняя политика сосредоточивается на Ближнем Востоке. Победа России в Отечественной войне 1812 г. и сокрушение такой крупной европейской державы, как наполеоновская Франция, изменили соотношение сил на международной арене. Период от образования Священного союза в 1815 г. до Крымской войны (1853-1856 гг.) и Парижского мира 1856 г. внес существенные изменения в русскую внешнюю политику, когда правительство, ощущая свои авторитет и силу, стремилось утвердиться не только в Европе (где получило роль «жандарма»), но и в Азии.

На первый план в России в это время вновь выдвинулся Восточный вопрос, в него оказались втянуты и европейские державы (Австрия, Англия, Франция), захотевшие принять участие в борьбе за преобладающее влияние в Османской империи, особенно на Балканах. Необходимость обеспечить безопасность своих южных границ и экономические интересы побуждали Петербург к активности, радикальным действиям, которые способствовали бы решению Восточного вопроса исключительно в интересах Российской империи.

Указом Александра I от 19 апреля 1819 г. при Министерстве иностранных дел был создан Азиатский департамент, остававшийся вплоть до начала XX в. главным подразделением дипломатического ведомства. С его созданием Министерство иностранных дел стало проявлять подлинную активность и результативность в исследовании Востока. В департаменте проходили службу многие выдающиеся дипломаты, среди них - сочетавшие чисто дипломатические функции с научными исследованиями. О климате в Азиатском департаменте можно судить и по тому, что здесь, например, служило в 1840-х гг. подавляющее число ведущих членов кружка петрашевцев. В 1823-1918 гг. при Азиатском департаменте существовало Учебное отделение восточных языков, располагавшее первоклассными преподавателями, подготовившее многих выдающихся дипломатов и ученых, специалистов и знатоков Востока, и на практике воплотившего соединение практического и научного востоковедения. Учебное отделение занималось не только обучением будущих дипломатов, но имело и пополняло богатую библиотеку, музей, готовило учебные пособия и т.п. [12].

После поражения в Крымской (Восточной) войне главной задачей российской внешней политики стал поиск выхода из дипломатической изоляции. Эта задача была успешно решена, и русские дипломаты долгое время поддерживали выгодное для своей страны равновесие в Европе. Одновременно во второй половине 1850-х - начале 1860-х годов дипломатия России активизировала свою политику в Азии. Этого требовали, в частности, сложившаяся в империи внутренняя ситуация и международное положение на Востоке. Россия осуществила присоединение Средней Азии и Казахстана и утвердила свое влияние на Дальнем Востоке. (К концу века дальневосточные интересы российских торгово-промышленных кругов, а следовательно - и военных и дипломатов - получили большое значение).

Важностью в деле решения внешнеполитических или военных задач России объясняется и преобладание научных сочинений о тех или иных странах Востока в различные периоды - Ближнего, Дальнего, Средней Азии.

На протяжении всего XIX и в начале XX вв. Министерство иностранных дел (наряду с Военным) было главным министерством страны. Министр же иностранных дел занимал как правило второе после императора положение в государственной иерархии. Но при этом последнее слово в решении всех внешнеполитических вопросов принадлежало именно императорам. Они не только внимательно знакомились со всей дипломатической, а иногда и консульской перепиской (на многих документах можно видеть покрытые лаком монаршие пометы и резолюции), утверждали инструкции российским послам и посланникам, назначение тех или иных чиновников и т.д., но именно они решали вопросы войны и мира, заключения международных договоров, утверждали указы («Быть по сему») и т.п. (Особенно «самостоятельны» в подобных делах были Николай I и Александр III, правление которых выпало на не самые либеральные времена, Александр III, например, говорил о себе, что он «сам себе министр иностранных дел»). В самом МИД решения, которые затем фиксировались в официальных документах, принимались министром и двумя-тремя его ближайшими сотрудниками. Они направлялись на утверждение императора или подлежали предварительному рассмотрению в Особых совещаниях и других высших государственных органах.

История подготовки первых российских дипломатов достаточно примечательна. 6 мая 1826 г. в здании гостиницы МИД на Садовой улице состоялись публичные выпускные экзамены Учебного отделения восточных языков . Их сдавали три человека: Н. Бероев, И. Ботьянов и Л. Шпицнагель. На экзаменах присутствовали все преподаватели, студенты, а также гости. Среди этих 34 приглашенных лиц были министры, члены Государственного совета, сенаторы, дипломаты, ученые, деятели просвещения, писатели и поэты, в частности, члены Азиатского комитета в полном составе (т. е. главнейшие министры России), а также Г. М. Влангали, Ю. А. Головкин, П. Г. Дивов, В. А. Жуковский, Н. М. Карамзин, К. И. Ливен, А. Ф. Негри, А. Н. Оленин, А. И. Рибопьер, О. И. Сенковский, Г. А. Строганов, С. С. Уваров, А. А. Фонтон и др. [12].

Экзамены открывались речью Ф.-Б. Шармуа, в которой он высоким слогом говорил об Учебном отделении восточных языков. Потом начались непосредственные экзамены по арабскому, персидскому и турецкому языкам. Выпускники проводили грамматический разбор текстов, перевод, беседовали на восточных языках с преподавателями. Известный дипломат, знаток Ирана А. Ф. Негри и университетский профессор О. И. Сенковский задавали им вопросы. Каждый из студентов выступил со «свободной речью»: Н. Бероев - по-турецки, И. Ботьянов и П. Шпицнагель -по-персидски.

Экзамен прошел весьма успешно и стал заметным событием для современников. Отчет о нем поместила издававшаяся МИД газета «Journal de St. Pétersbourg. Politique et littéraire» от 8/20 мая 1826 г. Газета подчеркнула, что студенты показали отличные знания. Большая информация об Учебном отделении и об экзаменах 6 мая была напечатана в январских номерах (18 и 19) за 1827 г. немецкой газеты «Leipziger Literatur-Zeitung» [12].

Царским указом от 26 мая 1826 г., по представлению К. В. Нессельроде, все преподаватели были награждены орденами и денежной премией; награды получили и выпускники. «К удовольствию начальства показаны отличные познания в восточных языках», - сообщал К. В. Нессельроде об экзамене Николаю I.

Надо сказать, что не только самый первый экзамен привлек к себе такое большое внимание. И в последующие годы оно не ослабевало. Так, на втором публичном экзамене второго выпуска (16 марта 1828 г.) присутствовали 40 высоких гостей (среди новых имен - X. Д. Френ и А. С. Грибоедов); на четвертом экзамене (23 марта 1833 г.) - 60 лиц (в их числе И. Ф. Крузенштерн и И. Ф. Паскевич-Эриванский). И это при том, что держали экзамен всего несколько выпускников! Награды после этих экзаменов были даже более щедрыми, чем за первый экзамен.

Новые дипломаты, выпускники Учебного отделения восточных языков, приводились к присяге на верность царю и направлялись на службу.

Согласно «Правилам», они определялись драгоманами и секретарями российских консульств и миссий в страны Ближнего Востока. Всего в первой половине XIX в. было выпущено 45 специалистов. Их можно было встретить в Александрии, Адрианополе, Анкаре, Астрабаде, Бейруте, Гиляне, Каире, Константинополе (Стамбуле), Тегеране, Трапезунде, Эрзеруме и других восточных городах. («Вершили или направляли внешнюю политику на Ближном Востоке», - словами В. А. Гордлевского [12].

Статус драгомана в то время был достаточно высоким и важным. Особенностью дипломатической практики в странах Востока было ведение текущих дел с властями страны пребывания именно через драгоманов. «Они должны следить за всеми проявлениями местной жизни и за туземной печатью, должны быть обо всём осведомлены и всегда готовы дать возможно полные сведения о каждом местном деятеле, о любой местности, о законах и обычаях страны (как бы „ходячая справочная книга») и являются ближайшими советниками послов и посланников по всем местным делам», - так писал об этих чиновниках уже в конце XIX в. востоковед и дипломат В. О. фон Клемм, выпускник Учебного отделения 1885 г., лично прошедший многие ступени дипломатической службы, в том числе - и « «драгоманскую. Быть «ходячей справочной книгой», по нашему мнению, невозможно, не обладая необходимым запасом теоретических востоковедных научных знаний. А основанная на них практическая деятельность, в свою очередь расширяла и обогащала эти знания.

Многие из выпускников Учебного отделения стали позже советниками посольств, консулами и генеральными консулами, дипломатическими чиновниками при главнокомандующих и наместниках, сотрудниками Азиатского департамента в Петербурге. Знания, приобретенные в Учебном отделении восточных языков высоко ценились. Так, в июле и октябре 1828 г. новороссийский генерал-губернатор М. С. Воронцов дважды обращался к К. В. Нессельроде с просьбой прислать для открывающегося при гимназии одесского Ришельевского лицея «Восточного института» преподавателя турецкого языка из числа выпускников Учебного отделения. Он получил отказ, в котором сообщалось, что подобные специалисты нужны самому Министерству иностранных дел, а кроме того, они обучались на казенный кошт и обязаны отслужить положенный срок в государственных учреждениях.

В МИД считали, что десять лет спустя после открытия Учебного отделения нехватка в сотрудниках, обладающих востоковедными знаниями, будет ликвидирована. Уже в «Правилах» 1824 г. говорилось, что через десять лет никто другой, кроме выпускника Учебного отделения восточных языков (т.е. никакое лицо, получившее образование в другом учебном заведении), не сможет занять место драгомана или секретаря российского посольства на Востоке. Так оно и было на самом деле.

За 95 лет существования Учебного отделения (оно было ликвидировано советской властью в 1918 г.) его закончили (вместе с обучавшимися здесь в 1883-1910 гг. военными) немногим более 250 человек. На первый взгляд - мало. Но это были специалисты самого высокого класса. Не случайно, многие из выпускников по окончании дипломатической службы стали учеными. В первой половине XIX в. это: В. В. Григорьев, А. О. Мухлинский, И. Б. Петрашевский - будущие профессора Петербургского университета, адъюнкт (доцент) Н. Л. Бероев, П. С. Савельев, М. А. Гамазов и др. [12].

Игнатий Баптазарович (Валтазарович) Петрашевский (1796-1869), выпускник Виленского университета, несколько лет спустя после окончания Учебного отделения служил в МИД (1833-1840) - сначала драгоманом, позднее секретарем российского посольства в Стамбуле, затем консулом в Смирне, Яффе, Александрии и Салониках. С 1845 г. он - доктор в университете в Галле в Германии, с 1847 г. по 1869 г. - лектор восточных языков на философском факультете Берлинского университета. Ранее, в1842-1844 гг., И. Б. Петрашевский был помощником А. О. Мухлинского, читавшего курс турецкого языка в Санкт-Петербургском университете и руководившего кафедрой [12].

Антон (Антони) Осипович Мухлинский (1808-1877), образование получил в Виленском и Санкт-Петербургском университетах. Прослушав курс в Учебном отделении Азиатского департамента МИД, был командирован в Турцию и Египет. По возвращении (в 1835 г.) зачислен в число адъюнктов Санкт-Петербургского университета, где в 1836-1839 гг. преподавал арабский язык, а в 1839-1866 гг. с перерывами занимал в звании профессора кафедру турецкого языка. В 1859-1866 гг. декан факультета восточных языков Матвей Авелевич Гамазов (1812-1893) сначала находился на военной службе, затем, в 1835 г., стал актуариусом в Санкт-Петербургском Главном архиве МИД и с того же года - студентом Учебного отделения Азиатского департамента МИД. По окончании его в 1839 г. был назначен на должность драгомана в Стамбуле, в 1842 г. - драгомана в Александрии, в 1848 г. - секретаря и переводчика при комиссии по демаркации ирано-турецкой границы, в 1854 г. - на должность генерального консула в Гиляне. С 1856 г. чиновник МИД в Санкт-Петербурге. В 1872 г. признанный специалист в восточной словесности, опытнейший дипломат и талантливый организатор М. А. Гамазов был назначен директором Учебного отделения. Под его руководством и по его инициативе была издана серия каталогов восточных рукописей, хранящихся в библиотеке Учебного отделения (по 1893 г.). Автор ряда переводов с персидского и турецкого языков, путевых очерков, этнографических заметок, он был составителем и первого в России специального «Краткого военно-технического русско-французско-турецко-персидского словаря с русскою транскрипцией восточных слов» (СПб., 1887). Издавал исторические и литературные памятники, дипломатические документы. Например, под его редакцией вышел ценный историко-географический труд - путевой журнал Е. И. Чирикова. К журналу приложены разные сведения из путевого журнала М. А. Гамазова.

Павел Степанович Савельев (1814-1859), окончив Санкт-Петербургский университет, в котором учился в 1830-1834 гг., прослужил более года в Учебном отделении (1834-1835 гг.). Крупный нумизмат и географ, стал одним из членов-учредителей Императорского Русского Археологического общества (в 1846 г.) и действительным членом Императорского Русского Географического общества (с 1847 г.) [12].

Тот факт, что Учебное отделение подготавливало столь небольшое число специалистов, начиная с середины XIX в. вызывал неоднократные споры между МИД, Министерством народного просвещения и Санкт-Петербургским университетом о правильности его статуса как самостоятельного учебного заведения. В конце 1840-х - начале 1850-х годов рассматривался проект о централизации преподавания восточных языков (о создании специального Азиатского института) и упразднении соответствующих курсов во всех прочих высших учебных заведениях. Учебное отделение восточных языков должно было влиться в новый институт, став его частью и утратив самостоятельность.

Отметим, что подобный план возник в середине века, т.е. в тот период, когда востоковедные дисциплины в высших учебных заведениях заняли прочное место среди других гуманитарных предметов и даже получили заметное развитие. Следует добавить, что Учебное отделение, имея сильную материальную основу и отличных преподавателей, оказывало влияние на развитие изучения востоковедных предметов в других учебных заведениях России.

1.2 Дипломатическая миссия А.С. Грибоедова

Среди замечательных русских людей прошлого века привлекает внимание многогранная личность А.С. Грибоедова, знаменитого писателя и выдающегося дипломата. Жизнь А.С. Грибоедова оборвалась рано, дипломатическая служба его была недолгой, но он оставил яркий след в истории внешних отношений России.

Пост полномочного министра России в Иране, который занимал А.С. Грибоедов, в 20 - 30 - х годах XIX века по своему значению был очень важен. Это был период обострения Восточного вопроса, период, когда в сферу Восточного кризиса был втянут Иран. Продолжалось формирование британской колониальной Империи в Азии. Русско-иранские, русско-турецкие, а также русско-английские противоречия сплетались вместе с англо-иранскими, англо-афганскими, и ирано-турецкими противоречиями в один узел. Разрешать эти противоречия в первую очередь должна была дипломатическая служба на Востоке. Поэтому отношения России со странами Среднего Востока и Центральной Азии определялись в значительной степени не только успехами русского оружия, но и деятельностью русской дипломатии, в частности, в том же Иране. А здесь важнейшие политические проблемы должны были решаться в сложной обстановке интриг, династических распрей, в своеобразной атмосфере восточной дипломатии того времени [16].

В литературе о А.С.Грибоедове высказывалась мысль, что его дипломатическая деятельность не имела большого политического значения, а занимаемый им пост «был казенным поручением по плечу любому исполнительному чиновнику», что это была «мелкая дипломатическая служба». Совсем другого мнения придерживался С.В. Шостакович. На его взгляд, должность русского представителя в Иране того времени - не мелкое казенное поручение, а обширное поле деятельности для дипломата большого размаха, каким и был А.Грибоедов. А.Грибоедов отличался не только широким политическим кругозором и прекрасной общей подготовкой, необходимой для выполнения сложных и ответственных обязанностей русского представителя на Востоке. Для Грибоедова-дипломата характерны горячий патриотизм, стремление к действенному служению России, любовь к свободе. Принципиальный противник деспотизма и угнетения, А.С. Грибоедов был проводником передовых идей в русской восточной политике. В условиях Николаевской России это было нелегко и далеко не всегда осуществимо. Согласно взглядам А.С.Грибоедова, восточная политика России должна была быть направлена на экономическое, политическое и культурное сближение России со странами Востока, властности с Ираном. Это общение России со странами Востока должно было стать обоюдовыгодным. Убеждение дипломата и правильности этой «политики влияния» порождалось верой в живые силы России. А.С.Грибоедов прилагал все усилия, чтобы улучшить русско-иранские отношения, чтобы не только нормализовать, но и сделать их дружественными и тем самым укрепить русское влияние в Иране [16].

А.С.Грибоедов был тверд и настойчив, но никогда не позволял себе оскорблять самолюбие иранцев. Твердость сочеталась у него с уважением к обычаям и людям Востока. Трагическая гибель дипломата явилась результатом политической интриги, а не следствием опрометчивости или ошибки А. С. Грибоедова.

Долгое время изучение дипломатической деятельности А.С. Грибоедова представляло далеко непростую задачу. Для решения ее биографы дипломата должны были располагать необходимым документальным материалом. Публикация же его началась спустя десятилетия после гибели полномочного министра России в Иране А. С. Грибоедова. Исследователи дипломатической деятельности А. С. Грибоедова должны были, прежде всего, выяснить политические воззрения дипломата, что вызывало необходимость вскрыть его связи с декабристами, т. е. решить сложную и политически весьма острую задачу. На изучении дипломатической деятельности А. С. Грибоедова сильно сказывалось еще одно обстоятельство. Большинство исследователей интересовалось им как автором бессмертной комедии «Горе от ума»: Грибоедов-поэт заслонял собою Грибоедова-дипломата. Когда же его биографы находили возможным говорить о нем как о дипломате, то многообразная и кипучая деятельность посланника в свою очередь заслонялась трагической его кончиной. Многие ценнейшие документы, относящиеся к дипломатической деятельности А. С. Грибоедова, не будучи опубликованы, исчезли. Публикуются новые архивные материалы, печатаются исследования, посвященные отдельным периодам его жизни и деятельности, выявляются его связи с прогрессивным общественным движением эпохи, с движением декабристов. Еще не все обстоятельства смерти гибели дипломата в Тагеране выявлены.

Исследований о А.С. Грибоедове - дипломате немало, но многие моменты его биографии остались недостаточно разработанными. Этот факт объясняется не только индивидуальными научными интересами исследователей, но и трудностью поисков новых материалов о А.С. Грибоедове. Ни семейный, ни личный архив А.С. Грибоедова не сохранился. Многие материалы того времени были уничтожены из конспиративных соображений 1825 года.

В книге писателя и литературоведа Гасана Гулиева освещены истоки Карабахского конфликта; они увязаны с деятельностью и смертью дипломата и поэта А. С. Грибоедова, оказавшегося в эпицентре важнейших исторических событий начала XIX века. Опираясь на факты и документы того времени, автор раскрывает перипетии заговора, жертвой которого стал А. С. Грибоедов - очевиден и участник событий, связанных с переселением армян из Ирана в Карабах. В книге раскрываются также причины и следствия обострения межнационального конфликта [16].

В монографии А. Базиянца «Долгий путь от Тегерана до Санкт-Петербурга» подвергаются проверке основные выводы исследователей по главному вопросу: почему убили А.С. Грибоедова, а Иран не начал третью войну с Россией на стороне Турции.

Основными документами, регламентирующими русско-иранские отношения в первой трети XIX века являются Гюлистанский договор и Туркменчайский договор. Гюлистанский мирный договор - договор между Россией и Персией (Ираном), подписанный 12 (24) октября 1813 года в селении Гюлистан (Карабах) после окончания русско-персидской войны 1804 1813 годов. Согласно договору, Персия признавала переход к России Дагестана, Картли, Кахети, Мегрелии, Имеретии, Гурии, Абхазии и части современного Азербайджана где находились ханства. По договору России предоставлялось исключительное право иметь свой военный флот на Каспийском море [16].

Гюлистанский мирный договор установил правовые нормы в торговле сторон, и ожидалось, что это увеличит масштабы торговли между Россией (и в первую очередь районами Кавказа) и Ираном. Гюлистанский мирный договор 1813 года был обнародован только в 1818 году, после чего Россия и Иран получили возможность приступить к широким торговым операциям. Туркманчайский договор 1828 года - мирный договор между Россией и Персией (Ираном), завершивший русско-персидскую войну 1826 - 1828 годов. В выработке условий договора участвовал Александр Грибоедов. Договор подтверждал территориальные приобретения России по Гюлистанскому мирному договору 1813 года. Подтверждалось исключительное право России держать военный флот на Каспийском море. Стороны обменивались миссиями на уровне посланников. Одновременно с мирным договором был подписан торговый трактат, в соответствии с которым русские купцы получили право свободной торговли на всей территории Ирана.

Проблема русско-иранских отношений первой трети XIX века широко освещается в литературе, посвященной дипломатической деятельности А.С. Грибоедова. Изучение дипломатической деятельности А. С. Грибоедова стало возможным только после Великой Октябрьской революции, открывшей свободный доступ к архивохранилищам. К столетию со дня смерти автора «Горя от ума» из печати вышло сразу два сборника воспоминаний о «А. С. Грибоедове: «А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников» (под ред. Н. К. Пиксанова; примечания И. С. Зильберштейна. М., 1929); «А. С. Грибоедов. Его жизнь и гибель в мемуарах современников» (ред. З. Давыдова, 1929).

Книга «А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников» (1980). является третьим и, по сравнению с двумя предыдущими, наиболее полным изданием, охватывающим практически все значительные мемуарные свидетельства о А. С. Грибоедове.

Большой интерес для исследователя представляет монография С. В. Шостаковича «Дипломатическая деятельность А.С. Грибоедова», написанная на основе архивных материалов и многочисленных иностранных источников. С. В. Шостакович (1902 - 1981) - профессор доктор исторических наук Иркутского университета, специалист широкого профиля, полиглот - специализировался в области юриспруденции и всеобщей истории, работал в сфере различных разделов зарубежной и отечественной истории и правоведения. Следует отметить, что автор не использовал исследования иранских историков. Данный труд представляет собой подробное исследование дипломатической деятельности А.С. Грибоедова на Востоке на фоне международных отношений 20-х гг. XIX в. В работе СВ. Шостаковича А.С. Грибоедов характеризуется как прогрессивный деятель, сторонник укрепления политических, экономических и культурных связей России со странами Востока и в первую очередь с Ираном. С.В. Шостакович опровергает и развевает созданную каджарскими властями и английскими резидентами в Иране Лживую легенду о «неловком дипломате» С.В. Грибоедове, якобы виновном в своей гибели, и показывает дипломатическое искусство писателя-посланника. Автор отмечает, что основное направление деятельности русской миссии 1818 года состояло в наблюдении за выполнением Гюлистанского договора, заключенного Россией с Ираном в 1813 году. В книге приводятся факты противодействия деятельности русской миссии со стороны как иранских властей, так и английских дипломатических агентов. Это особенно сказалось при выполнении А.С. Грибоедовым задания о выводе из Ирана в Россию русских перебежчиков и пленных. Но, несмотря на трудности, А.С. Грибоедов «с дипломатическим мастерством и очевидным достоинством сумел поддержать и престиж русского имени и подчеркнуть независимость позиций русской дипломатической миссии в Тавризе». В работе уделяется значительное внимание характеристике командующего отдельным Кавказским корпусом генерала А.П. Ермолова и его взаимоотношениям с А.С. Грибоедовым с момента первого знакомства и до 1827 года. Причем автор считает, что по ряду существенных вопросов внешней политики России на Среднем Востоке «довольно рано выявилось резкое расхождение во взглядах Ермолова и Грибоедова». Эти расхождения привели А.С.Грибоедова, как, впрочем, и многих других его современников, к разочарованию в «проконсуле» Кавказа. Особенно тщательно прослеживает автор деятельность А.С.Грибоедова во время русско-иранской войны 1826 - 1828 годов и мирных переговоров России с Ираном. Здесь на основе вновь обнаруженных архивных материалов освещаются вопросы о привлечении феодалов Азербайджана на сторону России, политика «мирных сделок» с племенами Закавказья, переговоры А.С. Грибоедова с Аббас-мирзой, заключение Туркманчайского трактата. С. Шостакович рисует А.С. Грибоедова времени заключения Туркманчайского договора как сложившегося серьезного государственного деятеля, боровшегося за величие России, против ирано-английских дипломатов, против консервативной части русской дипломатии. Останавливаясь на деятельности А.С.Грибоедова после заключения Туркманчайского договора, автор выясняет его принципиальный взгляд на русскую политику в отношении Ирана, рисует сложившуюся на Среднем Востоке обстановку после заключения мира, выясняет сущность проектировавшейся «Российской Закавказской компании», рассказывает о мерах, принятых им по переселению армян в русские провинции, о демаркации русско-иранской границы, о взимании контрибуции, возвращении пленных и, наконец, повествует о трагической гибели русской миссии в Тегеране и об исчерпании конфликта. Д.Б. Салихова отмечает и ряд имеющихся в работе недостатков. С. Шостакович рассматривает деятельность А. С. Грибоедова как дипломата изолированно от других волновавших его вопросов. А между тем дипломатическая деятельность автора «Горя от ума» была связана с рядом серьезных вопросов, которые не могли не сказаться на решении им отдельных дипломатических проблем и о которых следовало бы рассказать на страницах книги.

Мысль о декабристах никогда не покидала А.С. Грибоедова, постоянно вклиниваясь во всю его деятельность. Так, например, в напряженные дни заключения Туркманчайского договора, когда все внимание А.С. Грибоедова было направлено на быстрейшее заключение трактата, он находит все же возможным говорить с Паскевичем об облегчении участи декабристов. Д.Б. Салихова выделяет также отсутствие в монографии должной характеристики организации и состава русской миссии [16].

Таким образом, проведя исследование в первой главе, можно сделать следующие выводы.

В ХIХ в. в российское правительство стало уделять серьезное внимание подготовке русских дипломатов для работы со странами Востока.

Всего было выпущено 250 человек, имевших высокую языковую и патриотическую подготовку. Среди выпускников был А.С. Грибоедов, осуществлявший дипломатическую миссию в Иране и внесший неоценимый вклад в историю российской дипломатии.

дипломат иранский грибоедов мирный

2. Российская дипломатия в современном мирном процессе на Ближнем Востоке

2.1 Современные процессы на Ближнем и Среднем Востоке
 

Основными тенденциями развития ситуации на Ближнем и Среднем Востоке (БСВ) являются нарастание нестабильности по всему региону, провал усилий Запада по взятию ситуации на БСВ под контроль, а также усиление самостоятельности местных игроков, свидетельствующее о переходе от однополярного к бесполярному миру. Фактически на БСВ идет постепенное возвращение к геополитическому балансу доколониальной эпохи. Нарастание нестабильности на БСВ включает распад традиционной государственности в Магрибе, странах Африканского Рога и Машрике, а также борьбу умеренных монархий и авторитарных светских режимов с исламистами в арабском мире и Пакистане. Региональные центры силы - Иран, Катар, Королевство Саудовская Аравия (КСА) и Турция конкурируют между собой в борьбе за влияние. Ситуация на Ближнем Востоке сегодня ухудшается вплоть до геноцида этноконфессиональных групп в зонах конфликтов положение меньшинств. Подъем племенного фактора дестабилизирует не только сам БСВ, но и его африканскую и центральноазиатскую периферию [10].

Нестабильность охватывает и западные страны, в первую очередь европейские, с крупными ближневосточными диаспорами. Процесс этот имеет объективные причины, развивается в соответствии с характерными для событий такого масштаба закономерностями и обещает быть достаточно длительным. История европейских революций позволяет предположить, что он займет не менее трех поколений.

Глобализационные движения и интегрированность современного БСВ в общемировую систему облегчают распространение ближневосточной нестабильности за пределы региона. Попытки поставить под прямой контроль западного сообщества процессы, идущие на БСВ, окончились провалом. Это касается как Ирака, Афганистана, вопрос о выводе с территории которого возглавляемой США военной коалиции в 2014 году будет решен, так и стран «арабской весны», где НАТО использовали в собственных целях Эр-Рияд, Доха и Анкара. Как выяснилось, современные западные армии могут разгромить любого регионального противника в исламском мире и уничтожить государственные институты в атакуемых ими странах, но неспособны длительное время поддерживать контроль над значительными территориями БСВ.

Единственными по-настоящему боеспособными подразделениями в операциях на БСВ оказались представители так называемого англосаксонского спецназа: части специального назначения из США, Великобритании, Канады и Новой Зеландии. Воинские контингенты прочих участников западных коалиций продемонстрировали вопиющую неспособность к ведению боевых действий в реальных условиях БСВ и катастрофическое несоответствие понесенных затрат реальным результатам. Следует отметить политическую неразбериху, сопровождавшую военные кампании армий стран НАТО и их союзников в Ираке и Афганистане, вплоть до неясности, идет ли там война или упомянутые армии участвуют в «гуманитарных миссиях» (как в немецком рейхстаге охарактеризовали присутствие в Афганистане бундесвера ФРГ) [10].

Отсутствие необходимой поддержки со стороны политического руководства и СМИ снижало мотивацию личного состава. Высшее армейское руководство американского контингента находилось в конфронтации с политическим руководством США, что в ряде случаев привело к неоправданным перемещениям или отставкам (примерами этого являются генералы Стэнли Маккристал и Дэвид Петрэус). Эффективность в борьбе с террористами беспилотных летательных аппаратов контрастирует с провалами западных спецслужб в работе с местной агентурой и населением в целом. Ближневосточные террористические группировки успешно используют против подавляющих численно и снабженных современными ВВТ армий противника диверсионно-партизанскую тактику, минную войну и ракеты. Координация действий военных контингентов блока НАТО, как показала война в Ливии, чрезмерно усложнена. В условиях БСВ использование дорогостоящего высокоточного оружия в горно-пустынной местности против разрозненных легковооруженных формирований и ополчений племен затратно и малоэффективно. Исламистские военно-террористические группировки учли это, освоив на практике методы ведения войны с западными вооруженными силами [10].

В условиях повышенной чувствительности западного общества к людским потерям подавить их сопротивление чрезвычайно сложно. Отказ западных армий от тактики выжженной земли, единственно пригодной для успешной борьбы с партизанами, а также распространение современных вооружений, транспорта и средств связи в негосударственных военизированных структурах региона позволяет последним захватывать обширные регионы БСВ, где более не действуют местные авторитарные диктатуры, свергнутые Западом или при поддержке Запада во имя идей демократизации. Карта в полном размере: Ближний Восток - религии Ставленники Вашингтона и Брюсселя в Кабуле и Багдаде оказались склонны к сотрудничеству с антизападными силами, включая Исламскую Республику Иран (в Ираке) и радикальные суннитские исламистские группировки (в Афганистане), коррумпированы и практически неподконтрольны своим внешним патронам.

Афганистан за время западной оккупации превратился в наркопроизводящее государство мирового масштаба: более 95 процентов героина планеты производится в настоящее время в этой стране местными наркобаронами, тесно связанными с официальным Кабулом. Опора США и ЕС на так называемых умеренных исламистов из числа «Братьев-мусульман», патронируемых Катаром и Турцией, а также салафитские группировки, поддерживаемые Королевством Саудовская Аравия (КСА), дестабилизировала регион без какого-либо выигрыша для Запада. В Тунисе и Арабской Республике Египет (АРЕ) «Ан-Нахда» и «Братья-мусульмане» потеряли контроль над правительствами. Салафиты БСВ вступили в противостояние с «Братьями-мусульманами», отражающее соперничество Саудовской Аравии с Катаром [10].

Военный переворот, произошедший в Египте в июле 2013 года, вернул власть в руки армейского руководства, поддерживаемого светскими политическими силами, хотя и стал прологом гражданской войны, которая скорее всего будет подобна той, которая шла в Алжире в 1992-1993 годах. Провал Запада на БСВ усилил местных игроков из числа исламистов, значительно ослабив светские прозападные силы. Характерно, что требования демократизации власти со стороны Запада, в первую очередь США, спровоцировав свержение армейских хунт, привели в правительства БСВ не представителей меньшинств, либеральных, молодежных и женских движений, а именно антизападных исламистов.

В Афганистане они де-факто остались у власти во времена правления Хамида Карзая. После вывода оттуда американских войск в 2014 году власть в пуштунских районах Исламской Республики Афганистан неизбежно вернется к талибам. Падение авторитарных милитаристских режимов в Ираке, Тунисе, Ливии, Египте и Йемене, а также ослабление их в Сирии и Пакистане расчистило поле деятельности для террористических группировок, исламских политических партий и их патронов - Ирана, Катара, КСА и Турции.

Осознание этого западным политическим руководством, военно-разведывательным сообществом и экспертами-востоковедами не произошло. Анализ причин произошедшего на Западе не проведен и даже в случае его проведения вряд ли окажется объективным. В Турции исламисты пришли к власти парламентским путем, опираясь на лозунги демократии, прогресса, борьбы с коррупцией и евроинтеграции. В конечном счете они оттеснили с командных позиций и нейтрализовали армию. Борьба светских турецких политических групп и партий с исламистами развернулась начиная с конфликта вокруг стамбульского парка Гези летом 2013 года и активизировалась в начале 2014-го вследствие конфликта премьер-министра Реджепа Эрдогана с его недавним союзником - лидером движения «Нур» Фетхуллахом Гюленом.

На протяжении длительного периода считалось, что однополярный мир эпохи после распада СССР и окончания холодной войны сменится многополярным. Гегемонию США, по мнению сторонников этой теории, должна была сменить согласованная политика крупнейших мировых игроков, в числе которых им виделись Индия, Китай и другие государства, не являющиеся членами НАТО. Однополярный мир оказался не прочнее и не безопаснее двухполярного. Однако система, которая его заменяет, скорее всего будет напоминать не многополярный, а бесполярный мир. Конфликтующих между собой игроков, пытающихся отстаивать свои интересы, в том числе на БСВ, достаточно. Но согласование и тем более проведение ими в жизнь последовательной политики нереально. Скорее речь будет идти о возвращении к геополитическому балансу доколониальной эпохи, когда вес и значение Японии, Индии, Китая, Турции, Персии, Кореи и России были несопоставимы с теми, которые эти страны имели в ХХ столетии. Это же касается США и европейских государств [10].

Кто-то из традиционных участников «Большой игры» ослабевает. Кто-то становится сильнее. Появились новые игроки, вроде Канады, стран Латинской Америки или ЮАР. Некоторые из прежних «фигур» (не только стран первого ряда, как Турция или Иран, но и второразрядных, как государства арабского мира, бывшие колониями Великобритании и Франции) сами превратились в игроков. Однако в целом то, что происходит в регионе, включая возвращение арабского мира в состояние присущей ему на протяжении веков анархии племен, религиозных меньшинств и исламских орденов, лишь подтверждает характер происходящего. Это касается и характерной для «арабской весны» роли западных государств в качестве участников интриг местных феодальных игроков, типичной для Индии времен Ост-Индийских компаний. В XVII-XVIII столетиях британские или французские отряды наемников местных раджей и навабов были стандартом восточной политики. В XIX-XX веках эта практика отошла в прошлое, сменившись эпохой прямого контроля регионалов со стороны великих держав. Однако в начале ХХI столетия в процессе свержения Каддафи в Ливии и попытке свержения Асада в Сирии Франция, Великобритания и другие страны НАТО играли именно роль инструмента влияния Катара, КСА и Турции.

Основные внешние игроки, влияющие или пытающиеся влиять на процессы, идущие на БСВ, - это США, страны ЕС и НАТО как военный блок во-первых; Китай, Япония, Южная Корея и другие страны АТР, Индия, Бразилия, Венесуэла и другие страны Латинской Америки - во-вторых; Россия и другие постсоветские страны - в-третьих. Помимо них на БСВ существует международная структура, на которую региональные игроки влияют значительно сильнее, чем она на регион, - ООН. Штаты, несмотря на некоторое ослабление их позиции, - ключевой внешний игрок на БСВ, в том числе в военной и военно-технической сфере. Только американская армия может свергнуть любое правительство региона и оккупировать любую его страну [10].

Однако как сказано выше, США неспособны ни сделать оккупационный режим эффективным, ни поддерживать его сколь бы то ни было длительное время. При этом единственный из крупных региональных игроков, полностью независимый от США, - Иран. Разработка залежей сланцевого газа и нефти призвана свести зависимость США от ближневосточных энергоносителей к нулю к 20-м годам текущего столетия, что развяжет Вашингтону руки в случае региональных конфликтов, позволив руководствоваться только собственными долгосрочными интересами. В настоящее время администрация Барака Обамы балансирует между Турцией, арабским миром и Израилем и нащупывает возможность наладить отношения с Ираном. Президент Обама пытается свернуть прямое военное присутствие Америки на БСВ и отказаться от обязательств перед традиционными союзниками, сохраняя влияние в регионе, чтобы развязать себе руки в надвигающемся противостоянии с КНР. Среди европейских государств на БСВ выделяются бывшие колониальные державы - Великобритания и Франция, а в экономической сфере - Германия. Такие союзники США, как Саудовская Аравия, компенсируют охлаждение отношений с Вашингтоном за счет их укрепления со странами ЕС. В случае КСА это Франция, которую при президенте Олланде Эр-Рияд буквально перекупил у Катара, поддерживавшего прочные отношения с администрацией Саркози. Активная роль Лондона и Парижа в событиях «арабской весны» в Ливии и Сирии спровоцирована была в первую очередь Дохой и Эр-Риядом, ландскнехтами которых фактически выступили европейские члены НАТО. Значимость в этом Анкары была вторичной. Роль азиатских и латиноамериканских игроков сводится преимущественно к покупке углеводородов, инвестициям и технологическому обмену [11].

Китай, оперирующий исходя исключительно из долгосрочной стратегии своего экономического развития, является крупнейшим внешним игроком в ряде регионов БСВ, конкурируя с США и ЕС. Китайские военные присутствуют в Судане, Афганистане и других странах БСВ, где КНР развивает крупные инфраструктурные и сырьевые проекты. Однако конкуренции Западу военное присутствие азиатских и латиноамериканских государств в регионе не составляет, хотя успехи Китая в военно-техническом сотрудничестве с Пакистаном, Турцией и странами арабского мира являются раздражающим фактором для западных корпораций и правительств. Первая военная база Японии за ее пределами после Второй мировой войны, построенная в Джибути для борьбы с сомалийскими пиратами, открыла новую страницу в военной истории этой страны. В то же время Япония действует на БСВ как часть Запада, полностью координируя свою деятельность, в том числе в сфере военно-технической активности, с Соединенными Штатами. Россия и другие постсоветские государства (в первую очередь Украина и Белоруссия) являются поставщиками современных вооружений и военной техники (ВВТ) на БСВ, которые могут конкурировать с западными образцами (хотя новейшие системы ВВТ не экспортируются туда ни Западом, ни РФ). При этом единственное государство региона, с которым Россия имеет значительный торговый оборот, - Турция [11].

Одновременно Москва поддерживает прочные отношения с Иерусалимом, Тегераном, светскими арабскими автократиями и умеренными монархиями, противостоя экспорту из региона политического ислама и терроризма. Особую роль Россия играет в развитии в регионе ядерной энергетики, завершив АЭС «Бушер» в Иране и приступив к постройке АЭС «Аккую» в Турции. Статус члена Совета Безопасности ООН позволил РФ в альянсе с КНР предотвратить интервенцию в Сирию, добившись согласия Дамаска на ликвидацию химического оружия под эгидой ООН. Это дипломатическое достижение не разблокировало противостояние Ирана и Саудовской Аравии, одним из главных плацдармов которого является Сирия с ее гражданской войной, и интенсифицировало антироссийскую деятельность саудовских спецслужб и патронируемых ими террористов на территории РФ, однако на БСВ усилило российские позиции. Основные внутренние центры силы БСВ, чье влияние так или иначе ощущается во всем регионе, - Турция, Иран, Израиль, Саудовская Аравия, Катар и Пакистан.

• Международные организации и дипломатическая деятельность
• Дипломатические способы решения международных конфликтов
• Дипломатическая деятельность государственных органов внешних сношений
• Характеристика и особенности современной дипломатии
• Протокольные нормы приема иностранных дипломатов, делегаций, государственных деятелей